Она могла и отказать. Могла махнуть рукой и оставить без внимания маленький, никчемный в сравнении с величественной Цинтрой Сальм. Изначально Калантэ не планировала в подробностях узнавать о родине своего суженого, когда только о нем ей стало известно, но мягкий и уступчивый Регнер совершил чудо, добыв к непростому характеру королевы нужный подход. И лишь после долгих вечерних с ним разговоров, когда все дела были решены и усталость тяжелым грузом наваливалась на плечи, Львице вдруг стало интересно посмотреть на край, в котором вырос Регнер. Узнать, какие земли его воспитали. В каких это таких местах мог вырасти столь удивительный человек, ее муж.

Регнер быстро успокоил тревоги Калантэ, отказавшись от попыток продавливать свою волю. А ведь мог, и Совет бы с радостью стал прислушиваться к словам короля, назло Львице напоминая, что в их королевстве сначала идет слово мужчины, а уж потом женщины.

Регнер не стал уничтожать трепетно воздвигнутый титул Львицы, что она своими руками с трудом создавала, Регнер сделал шаг назад, Регнер не спорил, но помогал. В браке с ним Калантэ узнала, что сосуществование с кем-либо не всегда должно становиться сопернической бойней за власть. Муж стал ей поддержкой, крепким плечом, на которое можно всегда опереться. Месяц всего прошел, но в ворохе неурядиц и королевской рутины Регнер успел стать для Калантэ настоящим ценным другом.

И лишь поэтому, и больше ни по каким причинам, Калантэ дала добро на долгие пять дней в море, надоевших ей очень скоро, изнуривших ее за первые сутки, почти ставших ей кошмарным заточением. Почти — потому что, если бы рядом не было мужа с его долгими и интересными рассказами обо всем, что он считал удивительным, Калантэ стала бы мучением для всех моряков.

Впрочем, даже мужу не получилось удержать Львицу на палубе, когда той захотелось поближе узнать о мастерстве узлов, парусов и умении забираться на самый верх мачты за считанные секунды.

Впечатление о Сальме у Калантэ сложилось смазанным. Люди здесь были проще, земля казалась мягкой и теплой, фрукты сладкими, воздух ароматным, но Калантэ чего-то не хватало. Расслабленность, что витала в атмосфере Сальма, не была способна очаровать буйную королеву. Она очень быстро затосковала по Цинтре со всеми ее коварными распрями, битвами, все новыми и новыми вызовами от врагов да проверками на прочность.

Твердой, злой и неприступной Калантэ Сальм совершенно не подходил, но Львица слишком ценила доброту Регнера, влюбленно оглядывавшего свои родные края, чтобы срываться на едкие комментарии и проситься обратно домой. Возможно, она просто немного ревновала.

— Удиви меня, — не согласилась, но и не отказалась Калантэ, когда после громких встречаний им обоим наконец удалось сбежать от пристального внимания сальмских вельмож (хотя этот скромный народ и вельможами трудно было назвать).

Калантэ закатила глаза, когда спешившийся Регнер подошел к ее коню и протянул руки. С усмешкой она легко спрыгнула со своего жеребца, игнорируя жест помощи, а после самоуверенно улыбнулась мужу прямо в лицо. Он был мил, когда вел себя с ней как кроткий кавалер, он был мил, когда находил остроты, чтобы ее рассмешить, он был мил, даже когда спал с ней в одной постели. Калантэ никогда ему не признается, каким красивым он ей кажется.

— Неужто всегда один? — поинтересовалась Калантэ, смело шагая вперед, поближе к плеску воды.

Она смахнула с плеча длинную тугую белую косу, а после обернулась, деловито оглядывая мужа.

— До меня… сколько красавиц здесь побывало? До меня? — она вгляделась в глаза Регнера, выискивая в них проблеск страха, неуверенности, да хотя бы смущения.

Дергать его, выводя на яркие эмоции, Калантэ просто обожала.