Песчанка вновь опустила на Город свои костлявые гнилые лапы, и ее шаги черной дрянной краской отпечатывались по кварталам. 

Раздирала город в клочья окровавленными горячей густой кровью пальцами: зараженные районы, вымершие районы, нетронутые районы… С каждым днем смертельный расклад менялся, и неизвестно, у кого выигрышная комбинация. У лекарей или у чумы?

Город и люди в нем теперь дышат неровно, с перебоями, в ужасе.

Ева открывает глаза и чувствует, как тянущая, уже привычная, почти родная боль в груди начинает биться паникующей птицей в клетке.

И понемногу выклевывать ее сердце.

Возвращался ли Даниил ночью? Она не дождалась его, забывшись сном. А сейчас он, должно быть, снова ушел, дел по городу невпроворот. Ян неосознанно поднимает глаза к потолку – не успела с ним поговорить.

С того дня, как Данковский заселился к ней, он обрел особую роль в городе. Возможно, он смог бы что-то предпринять, ведь к его слову прислушивались те, кто обладал властью.

Ева чувствует, что не может просидеть сложа руки, что должна что-то сделать сама, чтобы зверь внутри успокоился. И как обычно в трудную минуту она потянулась к покровителям - будут ли услышаны ее слова?

Слухи в Горхоне почти ничего не скрывали в тайне, даже замыслы правящих Семей. Каждая из них по-своему пыталась победить (или хотя бы ослабить и замедлить) страшную болезнь. Ресурсами, лекарствами, добровольцами… Только вот смердящее дыхание чумы в затылок подталкивало их на самые крайние меры к спасению – под стать решению откупиться от вымирания лишь одним районом несколько лет назад.

Когда Ева услышала, что необходимо испытать таблетки, якобы уберегшие Исидора пять лет назад от заражения, она, не раздумывая, вызвалась добровольцем. И не она одна – Лара, Юлия и даже неоднозначная Анна согласились благородно рискнуть. Однако никаких таблеток Ян так и не получила. То ли что-то пошло не так, то ли сам Ольгимский передумал в последний момент отдавать ее на растерзание Песчаной Язве…

Впрочем, сейчас это даже было не столь важно.

Еву сейчас колол изнутри страх. Но вовсе не за себя, не за свое здоровье, не за свою жизнь.

А за другого человека.

И он влек ее прочь из дома, запрещая смиренно сидеть в безопасности, хоть Данковский наказал не подвергать себя риску. Только так, по его словам, она могла бы ему помочь.   

На лестнице к входу дома Марии Ева вдруг сталкивается с младшим Владом, видимо, очень спешащим покинуть Горны. Настолько, что тот едва не сбивает ее, и, ни слова не обронив – только удостоив вежливым кивком, уходит прочь.

Ян только чуть недоуменно смотрит вслед и так же молчит. Это столкновение только удвоило ее вопросы и тревоги.

На сколько из них она получит ответ от будущей Хозяйки? 

Особняк дочери Дикой Нины совсем не такой как Омут. Дом Евы вытягивал душу вверх как родитель тянет за руки ребенка, чтобы тот быстрее рос. Но он всегда знает, когда остановиться, чтобы не навредить, особняк же действовал жестким механизмом.   

Стоит шагнуть за дверь – и полумрак не скользит по плечам и лицу шелковой мягкой рукой, а начинает с силой давить. Незаметно и одновременно ощутимо. Смиренно склонить голову, опустить взгляд, понизить тон. Пламя свечей пляшет каплями в серебристых рамах картин и ломается в разбитых зеркалах. Извечно пылится детская заправленная постель.

Но все это – пустое, стоит карим глазам хозяйки с кроваво-алыми искрами внутри взглянуть на тебя – что пронзить железом насквозь.

Ева собралась с духом, вспомнив, ради кого сюда пришла, и это всколыхнуло внутри храбрость и решимость, и шагнула в покои Каиной. И вздохнули духи, задремали ресницы, зашептались тревожно шелка…

- Моя госпожа, - ее голос прогнал тишину – по обыкновению правительницу этой части дома Каиных.

- Даниил не заходил к тебе?

Отредактировано Eva Yan (2020-10-04 20:35:44)

Ева была желанным гостем в доме Каиных – так было с того самого дня, как её семья предпочла Горхон Столице, но из разу в раз в гостях у будущей Хозяйки её одолевали особые чувства, которые она не испытала бы больше нигде и ни с кем. Под прицелом карминно-красных глаз, что словно пытались вывернуть ее наизнанку, она ловила себя на мысли, что очень хочет отвернуться, сжаться, ссутулиться – что угодно, лишь бы сохранить хоть одну тайну себе.

И даже развернись она и убеги прочь как от огня – Мария всё равно бы все увидела и прочла как раскрытую книгу.

Но всё же ту смесь чувств, что поднималась в девичьей хрупкой груди, едва спрятанной ее легким нарядом, неправильно было бы назвать именно страхом, хоть его легкий отблеск можно было бы уловить в голубых глазах всего на мгновение. А если это и был страх, то скорее благоговейный, в крепких объятиях горячего восхищения и еще более жгучего любопытства к тем тайнам и загадками, что всегда следовали за этой семьей.   
Завеса, которую ей не положено было приоткрыть и заглянуть, что там за ней, но Ян не оставляло желание тянуть руку.

Впрочем, сегодня вовсе не это привело Златовласку в темную обитель дочери Каиных. Как бы ни хотелось Еве позволить карминно-красному вину заглушить все свои переживания, чтобы они поскорей убрались прочь, за дверь особняка – они должны найти свой выход здесь, а не вовне.

Только как это правильно сделать? 

Мария была права и никогда не держала эту правду в секрете – утешения, поддержку, доброе слово в этом городе в последнюю очередь стоило искать в обители Каиной. На эту роль, пожалуй, больше всех в Городе годилась сама Ян. Но что же делать и к кому идти, когда собственный свет внутри не сияет золотом и не греет, а дрожит, трепыхается и грозится погаснуть?

Что и заметила Мария.

А может, ее дар тут был не причем – в тишине ее черно-красных хором только бы глухой этого не услышал. 

Птица в клетке?

Или это она сама сейчас птица за железными прутьями, дверца за которой захлопнулась, стоило перешагнуть порог?

Если Ева хочет, чтобы Хозяйка выслушала ее, а не отмахнулась как от назойливой мухи и прогнала, необходимо сперва самой успокоиться и дать мыслям улечься. Вино густой патокой проваливается ей в горло, и внутри и впрямь всё приутихает после грозового тона Марии. 

- И хотела бы я сама знать ответ на этот вопрос, Мария, - не то грустно, не то обреченно раздаётся голос Ян, ведь она и сама не смогла бы дать имя тому, в чем мечется ее душа и чего она просит на самом деле. А сейчас, когда тиски сжимала страшная болезнь, притаившаяся уже не в страшных воспоминаниях, а тут, где-то за углом, Ева и совсем терялась в себе. 

Ян и хотела бы сделать вид, что сегодня все точно так же, как и было пару недель назад, но в этом Городе уже ничего не останется как прежде. Он либо выстоит камнем против чумы и переродится, либо она выжжет в нем всю жизнь дотла и оставит лишь руины.

- Тебе ведь известно о плане Младшего Влада, - Ева чуть кивает на входной проем. – Он хотел испытать лекарства, но я сегодня ничего не получила. Он отказался от своей идеи или что-то пошло не так?

Еве не дано было уметь красиво выразительно лгать и умело изворачиваться скользкой змеей. Вот и сейчас что на ее лице, что в глазах без труда можно было считать, что говорила она от сердца.

Отредактировано Eva Yan (2021-07-11 22:03:08)